Я схватилась за показавшееся плечо и с силой потянула его на себя. Показались грязные спутанные волосы, голова, шея и грудь. Лицо было отвернуто в другую сторону. На секунду моя рука застыла в воздухе, но потом я положила ладонь на ее затылок и повернула голову.

Я отшатнулась и упала на землю. На меня глядело собственное лицо. Я смотрела на него, ничего не понимая. Мои глаза были открыты, губы плотно сжаты. И оно… оно определенно не было живым. Как и не было мертвым.

— Боже… — выдохнула я, в ужасе отползая подальше.

Раздался тихий шелестящий смех. Я закрутилась по сторонам, но никого не разглядела. Смех стал громче, и меня вдруг пробрала дрожь. Смех слетал с моих собственных губ! Не с тех, что белели сквозь земляную грязь. А с моих. Моих собственных. Я зажала губы руками. Я не плакала, но все мое тело колотилось от страха.

— Что происходит? — прошептала я.

— Кто-то очень хотел выиграть, — ответили с усмешкой моими губами.

— Я… я не понимаю… Кто ты?

— Вопрос в том, кто ты?

— Нет! — яростно тряся головой, закричала я. Догадка, появившаяся в голове, вызвала во мне холодный ужас.

— Ты же видела свое отражение, не правда ли?

— Нет! — снова повторила я.

— Ты же слышала свой смех? Это же ты стала убийцей…

— Я… я… Нет!

Я вскочила и бросилась бежать по тропинке, но мои ноги тут же заплелись, и я рухнула в грязь.

— Хочешь, расскажу, что произошло в тот солнечный день?

Меня пробрал ужас. Я была уверена, что не хочу знать. Но голос, мой собственный голос заговорил:

— Вы играли. Вы хотели узнать, кто смелее всех. Вы вставали к лесу спиной.

— Нет, нет, не надо!

Воспоминания потекли в меня вязкой жижой. Я будто воскрешала в голове давний кошмарный сон.

Мы играли. Мы громко выкрикивали правила и поворачивались к лесу спиной. Мы веселились. И лес веселился вместе с нами. Я вдруг почувствовала это. Его дикую, безудержную, охотничью радость. Я все стояла и стояла, и девушкам стало скучно. И когда они отвернулись, я посмотрела на лес. Я нарушила все правила и ступила на тропинку.

— Кто-то решил, что он смелее и умнее всех, — захихикал голос.

Я прошла далеко, следуя за тенями. Они вели меня вперед, сторожили и скрывали от других. Я ушла очень далеко. И там… что-то было… Оно напугало меня настолько, что я бросилась бежать со всех ног. Но оно шло за мной. Клацало зубами и дышало в уши. Оно было темным, и оно уже никогда меня не покидало.

Я вспоминала. Медленно кусочек за кусочком тот день возвращался ко мне. Вот только я так и не могла понять, что именно я обнаружила в лесу.

— Это неважно, — ласково ответил голос. — Оно поймало тебя. Оно убило тебя. Оно оделось тобой и заморозило душу. Оно хотело поиграть. Поэтому оно все еще здесь. Поэтому тело еще такое свеженькое. Оно очень хотело повеселится… Оно очень ждало новых игр… Оно снова хотело, чтобы девушки вставали на тропу…

Я зажала уши руками и закричала. Я вопила что есть мочи, но голос теперь шептал в моем сознании:

«Мы с тобой убили их всех, потому что они мухлевали. Потому что все они нарушали правила. К ЛЕСУ НУЖНО ВСТАВАТЬ СПИНОЙ! — изнутри меня захлестнуло яростью. Я взвыла, и мой жуткий голос разлетелся по всему лесу. — Мы наказали всех, — голос задумался. — Почти… Никто больше не будет нарушать правила не посмеет отказываться от игры. Ты же помнишь, как мы выманили Мэй на кухню?..»

— НЕТ! — закричала я, вдруг ясно вспоминая не только эту ночь, но и предыдущий вечер.

Я уговаривала ее поиграть, молила пойти со мной к лесу и проверить нашу смелость. Мы так давно не играли, говорила я, мы так давно не вставали на тропу. Но Мэй отказалась. Ее интересовал новый конюх и монеты, а не мои «детские» игры. Я вспомнила, как разозлилась. Вспомнила, как провожала взглядом ее гибкую узкую спину. Тогда я уже знала, что сделаю.

Я разбудила ее и сказала, что мне хочется пить, но одной спускаться слишком страшно. Я обещала ей монеты за молчание и вела ее за руку.

— Это была не я! — раздался мой рыдающий крик, а голову пронзило новое воспоминание.

Я обещала Лорене, что проведу ее к отцу Генри. Я обещала его любовь. Но когда мы подошли к лесу вместо домика священника, она испугалась и опрометью бросилась бежать. Я догнала ее. И вздернула на дереве. Не испытывая ничего, кроме мстительной ярости.

Я позволила констеблям увидеть в зеркале мое новое лицо, и они решили больше никогда не возвращаться в этот проклятый дом.

Я напугала Рину так сильно, что она сама унеслась в лес, сломя голову. Я видела ее труп, и я позволила хлюпающей земле всосать его в себя.

Когда Дотти отказалась пройтись со мной к лесу, я заставила ее смотреть на свое измененное отражение, пока девушку не перекосило от страха. Я столкнула Марлен с лестницы. А себя уверила в том, что всю ночь стояла на месте. Я видела свою тень на стене. Я чувствовала свое отражение в окне. Это оно решило, что так будет лучше. Оно решило, что на время мне лучше обо всем забыть.

Я качалась из стороны в сторону, обхватив голову руками и отказываясь верить тому, что вспоминала.

— Ты не должна переживать, — сказала я. — Ты уже почти умерла.

— Отец Генри был прав! Он все это время был прав! — меня захлестнуло отчаянье.

Голос раздраженно фыркнул:

— Он нашел нас в лесу, когда мы бежали по тропинке. Он увидел на нас кровь и грязь и забрал к себе в дом. Он пытался расспросить нас. Он пытался узнать нас. Но он глупый, глупый, глупый святоша!! Мы пытались соблазнить его, однажды мы даже пытались отравить его, но он никак не хотел играть с нами, — голос захохотал. — Но мы умнее и сильнее. Мы обыграли его!

— Зачем ты это делаешь? — всхлипнула я, чувствуя, что сил больше не осталось.

Меня потянуло в сон, конечности стали тяжелыми и какими-то чужими… Я с трудом поднялась и побрела обратно к своему телу. Дойдя до него, я остановилась. На нем появились мерзкие пятна, а воздухе запахло гнилью.

— Я умираю?

— Ты уже мертва. Твоя душа давала мне силы, пока тело умирало, а теперь этой силы нам достаточно.

— Что… что будет дальше? — Я удивилась, как спокойно прозвучал мой голос. Жутко хотелось спать.

— Лес будет искать самого смелого…

Мои глаза закрылись, я поняла, что падаю, но так и не коснулась земли. Я обернулась и посмотрела на себя. Платье облепляло мое худое тело, темные волосы лежали на спине тяжелыми мокрыми прядями. Я… Оно смотрело на меня в упор и мерзко улыбалось. Оно было совсем другим. Оно хихикало. И оно очень хотело продолжить игру.

Вокруг меня стали собираться тени. Существо передо мной отвернулось и направилось сквозь лес обратно к дому. Я засыпала. Становилось легко и спокойно. И воспоминания в моей голове вдруг снова начали меняться. Солнечный день, смех девушек, красная изъеденная нарывами тропа. Я делаю шаг вперед, но внутри вдруг поднимается дикий страх, и я отступаю. Я возвращаюсь обратно к девушкам.

И прежде чем меня полностью обступила тьма, в голове промелькнула мысль: «Что же было на самом деле?..»

Макс Архандеев. «Сорок первый»

Автобус с длинными кривыми цифрами «сорок один» на желтой, испачканной грязью табличке медленно выплыл из-за угла, рассекая ночной морозный туман свечением оранжевых фар.

Встрепенувшись от приближающегося шума мотора, Егор Степанович обреченно посмотрел на номер автобуса, затем на табличку с расписанием маршрутов. Все так же бережно прижимая к себе небольшую розовую коробочку, перетянутую бирюзовой лентой, взглянул на наручные часы. Повращав рукой, поднес их к уху. Кажется, встали. Наверное, замерзли.

Сонные глаза снова побежали по табличке с номерами маршрутов и временем отправления. Номер сорок один не значился в расписании, судя по которому последний на сегодня привычный сто восемьдесят пятый уже ушел. Все потеряно! Теперь до полуночи домой никак не успеть!

Старый, покрывшийся ржавчиной ПАЗ с запотевшими стеклами медленно проплыл мимо, ломая покрышками корку снега, и скрылся за поворотом.